Глава 23
БершПлан мой не искрил какой-то гениальностью и не блистал хитросплетениями.
"Мы пошли, но не прошли, апатамушта бла-бла-бла", — этот вариант я отмел на корню.
Все пятисотые несут такую чушь.
Несерьёзно.
Мы пошли. Мы прошли. Мы дошли до точки. У нас накрылся "азарт" и мы не смогли связаться. Сидели какое-то время, ждали, потом нас начали крыть артой (а там всегда кроют), и мы откатились.
Главное, доказать, что мы были там.
И лучшее доказательство, а так же лучшая пилюля от неприятного разговора — это притащить к себе в роту два затрофееных пулемёта.
Всякую херню можно подобрать в любой лесополке по дороге
Но беспризорные пулемёты это, прямо скажем, редкость.
Это вопиюще уникальный случай, и упускать его было нельзя. Два пулемета были нашим железобетонным алиби, единственным, чем мы могли доказать, что были на передке.
С двумя пулеметами "апатамушта" может быть и прокатит.
Как преступник, решившийся на злодейство, отбрасывает в сторону сомнения и колебания и думает только о том, как реализовать свой умысел, так и я, коль скоро сказал Гагику "хорошо", думал теперь лишь о том, как сделать все так, чтобы по возвращению в располагу у нас все было "на должном".
До часу дня мы шатались взад и вперёд по лесополке, меняя локацию, чтобы подолгу нигде не отсвечивать. С передка и на передок ходило много людей, рядом был пункт эвакуации. Не надо было привлекать внимание.
В час дня неожиданно яростно замолотила наша артиллерия.
Это значит, что дорога назад была открыта и у нас появилось время выйти с лесополосы и продвинуться назад. Мы хотели уйти в три, но лучшая возможность была сейчас.
Да и пулемёты не давали мне покоя. Неровен час, думал я, объявятся иные страждущие. А то и хозяева.
Ни Гагика, ни Горностая долго уговаривать не пришлось. А Джобс с Ваней априори были за любое мое решение. Ваня до сих пор ещё толком не пришел в себя и пытался каждый привал приткнуть куда-то свое бренное тело, чтобы вздремнуть.
Мы выдвинулись назад.
Быстро прошли точку сборки, бегом пересекли открытое пространство и вошли в лесополосу, где были утром.
Впереди шел Горностай, за ним Гагик, потом Ваня, Джобс и я, замыкающим.
Вот Горностай куда-то свернул в кусты, за ним пошли остальные и, с некоторым отставанием, я.
Продравшись через кустарник на небольшую поляну, я увидел следующую сцену.
Стоят какие-то угрюмые дядьки, прямо такие вот "псы войны", один из них уже крутит в руках "азарт" Горностая, а другой сидит на ящике с БК и протирает тряпочкой разобранный пулемёт.
Второй пулемёт стоит рядом с ним.
Когда до меня донёсся обрывок фразы со словами "... что ты пиздишь?", обращённой к Горностаю, я понял, что мы попали в сюжет из песен "Короля и Шута".
Когда чуваки шли по лесу, увидели дом с огоньком в окне, решили туда заглянуть, а там сидит людоед и пожирает чью-то зажаренную ногу:
"Ну, заходите, пацаны, раз пришли".
Будь как дома, путник,
Я ни в чем не откажу,
Я ни в чем не откажу....
Горностай нёс какую-то пургу, уходя от четких и конкретных вопросов. Настройки "азарта", которые он сбил, ему очень быстро восстановили, сунули рацию в руку:
"На, все, работает. Выходи на своего Бодрого"
Мистер Бодрый — это наш ротный на тот момент.
На Гагика в эти минуты было страшно смотреть. Он был бледен и ошарашен столь неприятным развитием ситуации.
Джобс очень красноречиво смотрел на меня. В его глазах читалось: "Надо было всё-таки идти, куда послали".
Ваня по-прежнему плохо понимал, что происходит, был отрешен и бесстрастен.
Горностай жал кнопку "азарта" и дрожащим голосом вызывал мистера Бодрого.
Мистер Бодрый не отвечал, и Горностай всякий раз пытался под это дело с наркоманской тупой наивностью спрыгнуть с темы, мол, не отвечает, так мы это, дяденьки, мы пойдём...
Тот, что был с пулемётом, аккуратно отложил его в сторону, взял у Горностая рацию и на раз-два связался с офицером полка, курировавшего штормов.
Через несколько дней, прямо в центре города Т. этот офицер будет убит осколком ракеты, маленьким кусочком металла, попавшим ему прямо в сердце.
Я чуть ли не в последний раз слышал его голос тогда.
https://t.me/thulzet